"И Лурис дал нам пламя. Пламя, которым разжег он наши души. Жар, что раскаляет наши сердца, любовью ли, гневом ли, яростью ли, - бормотали его губы. - И взяли Дарующие пламя его, последний подарок, и ощутили они, как сила переполняет их, сила, чтобы защитить свой народ и жителей мира сего. И огонь их сердец стал так силен, что вырвался он из груди с дыханием, протек по венам и стал их оружием. И слово их, и душа их сами по себе острей любого клинка".
Качающиеся трупы подходили все ближе, тупые создания, поднятые некромантом на защиту из могил. Големы волокли свои осыпающиеся комьями земли лапы. Молящийся упал на колени, раскинул руки и запрокинул голову. Языки полупрозрачного пламени охватили тело человека.
"И научили они нас разжигать пламя в душе, чтобы ни одна тварь не сим миром рожденная не посмела навредить сыну и дочери Луриса. И души наши стали оружием."
Всполохи пламени стали четче. Плоть приближающейся нежити начала медленно отваливаться с костей, как только они подходили к стоящему на коленях человеку слишком близко.
"Слово мое есть сила моя, вера моя есть щит мой, душа моя есть оружие мое. Не оставят меня они в час предсмертный!"
Он открыл рот, и рой светящихся бабочек вырвался из глотки, как торнадо. Насекомые разлетелись вокруг, садясь на призванных некромантом существ. Мертвая плоть тут же обмякла, потеряла энергию и начала падать на землю мертвым грузом. Големы осыпались глиной вперемежку с корнями и кусками надгробий. В метре от молившегося полусгнившее тело взрыло землю белесым черепом. Бабочки становились бледней, летая над серой от трупов поляной, пока совсем не исчезли.
Когда магия наконец развеялась, вокруг не осталось ни одного темного существа. Некромант, разумеется, скрылся.
Молившийся встал с колен, покашлял, постучал себя по груди и осмотрелся по сторонам. Он небрежно откинул ногой осевшего на землю зомби и грустно вздохнул: это все потом грозит сжечь. Даже если некромант сам сейчас выбежит и сдастся, поспать сегодня уже не получится, если только не раздобыть где горючего порошка. А маг сам ни за что не вылезет и обязательно еще что-нибудь призовет, чтобы бедная инквизиция отрабатывала свой хлеб.
Молившийся пересек поляну, тихонько зашел в рощу и потрусил меж деревьев, как ищейка, пытаясь уловить присутствие некроманта.