А в это самое время статически сжатый воздух действует как едущая на такси весна
читать дальше
Глава 4.долгожданный ужин
Входная дверь хлопнула, и Рено по крайней мере попытался закрыть её на замок. Язу только тогда понял, какой он дурак: так и не спросил ни номера телефона, ни адреса Тифы. Турк вернул на место относительно целый диван и перетащил руины кресла в угол. Он зашёл в кухню, отряхивая на ходу ладони и одежду от мелких опилок.
-Прошло уже почти два дня, а ты всё как зомби, ёпт! Мог бы и помочь.
-Мог бы и накормить.
Рено многозначительно фыркнул и набрал воды в какую-то жестянку с носиком. Двадцать седьмой молча сидел на табурете и внимательно следил манипуляциями. Он решил поиграть в наблюдателя дикой природы людей: поизучать их повадки и быт, чтобы слиться с обществом. С новыми глазами это будет гораздо проще.
"День третий. Представитель расы разумных млекопитающих занимается приготовлением пищи. Сегодня он дружелюбен и, быть может, поделится своей трапезой. А потом, вероятно, даст по голове железной трубой и посадит в клетку. Крайне непредсказуемый образец. Сейчас он распаковывает белые коробки, внутри которых что-то жёлтое и твёрдое, а ещё пакеты с порошком. Местная трапеза отличается сильным химическим запахом".
Но если это можно будет есть, Язу плевать. Всё, что переварит желудок. Интересно, все ли люди питаются этой странной пищей или только Рено? И что потом, после ужина? Как долго его будут держать в четырех стенах?
-Мне надоело сидеть связанным. Что ты от меня хочешь? - спросил дух.
-Помочь тебе, - Рено развёл руками, - В теории. Если не будешь с кулаками бросаться, ёпт.
-Я только сожгу фотографию твоей семьи и выкину в окно телефон, ладно?
-Слушай, наверное, стоило выбивать из тебя всё дерьмо, пока ты не расколешься, пристрелить и сжечь в покрышках, ёпт. Но я как-то подобрел за два года: кормлю тебя тут на халяву, девчонок в гости приглашаю.
-Да ты прямо воплощение заботы! - Язу картинно закатил глаза.
-Не жеманничай - так ты ещё больше на девку похож, ёпт!
Двадцать седьмой хмыкнул и сделал вид, что с этим простейшим он разговаривает из чистой необходимости и возможности заткнуть ёмким словцом. К тому времени железка на плите начала свистеть. Кажется, её называли чайником. Рено снял посуду с огня и залил содержимое коробок, после чего аккуратно закрыл их крышками. Язу наблюдал за этим, как за магическим обрядом. Принесение кипятка богу еды в жертву.
-Ты не ответил на вопрос: что дальше со мной будет? - спросил двадцать седьмой, не спуская глаз с коробок.
-Знаешь, Поганка, я бы очень хотел просто выпнуть тебя отсюда на хрен. Но ты откинешь копыта уже утром, ёпт. Потому ничего не остаётся, как пытаться наладить с тобой контакт и хоть как-то социализировать.
-Ты врёшь.
-Вру я или нет - это вопрос спорный. Но по какой-то причине ты всё ещё тут, так? - Рено усмехнулся и выдал Язу вилку. Он приземлился на стул и открыл коробку, из которой парило и пахло чем-то очень вкусным. Слюни опять приходилось сглатывать с двойной частотой. Теперь вопросы-ответы отошли на второй план - двадцать седьмой снял крышку и стал жадно наворачивать лапшу, стараясь при этом не обжечься горячим бульоном.
-Эй! Не спеши - подавишься ещё! Я на твои лекарства половину зарплаты извёл, ёпт! И потом ещё тебя закапывать везти...
-Жаткнис! - еда была вкусной, самой вкусной штукой на свете после воды из-под крана, несмотря на отчетливый привкус пластика и остроту. Язу хотелось, чтобы её был как минимум таз или ведро. Небольшая порция явно не утоляла голод. Он попросил ещё, но Рено только покачал головой.
-Будешь много сразу есть - вырвет. Погоди немного - пусть переварится, - кажется, тут он говорил правду. Двадцать седьмой грустно вздохнул и принялся за чай, который перед ним поставили.
-Ты хоть сахар размешай! Чему вас там учили в этих лабораториях, ёпт?!
-Мы были пробной партией. Нас только изучали.
-То есть, даже не планировали ввести в оборот?
-Мне всё ещё странно, что ты спрашиваешь это.
-Пф! Может, босс и знает, а я - нет. И много вас было? - но двадцать седьмой закрыл глаза и сделал вид, что он не слышал этого. Правда в Шин-ра не знают о его существовании? Язу размешал сахар и подумал, что без него чай был лучше. Рено вздохнул, достал сигарету и подвинул пустую коробку, чтобы стряхивать туда пепел. Опять этот омерзительный запах горелого...Лоз бы сказал: "Фу! Вонючая хрень!" - и смял бы сигарету в руке, вырвав её прямо изо рта турка. При этом бы наверняка обжёгся и со злости треснул Рено по морде, а потом, кто знает, сам бы получил. Язу на сегодня травм уже хватило за глаза.
-Опять твоя молчанка? Ну, и хрен с тобой, ёпт, - он небрежно кинул двадцать седьмому что-то белое, мягко скользнувшее по гладкой столешнице и уткнувшееся в кончики пальцев. Язу аккуратно ощупал предмет, нахмурился и только потом глянул на него. Белая карточка.
Двадцать седьмой перевернул её и замер. Оказывается, турк не сжёг его фотографию, точней, фотографию Дейва, которого прозвали Летуном, ставшую самым большим сокровищем трёх братьев. Полароид тот у сотрудника отобрали очень быстро, и снимок выжил только потому, что его припрятали под куском вырезанного ковролина. Там же хранились и имена всех обитателей комнатки, после того, как духи решили, что они должны быть у них. Имена коряво написаны на цветных бумажках, а вместо имени Язу стояли точки, которые он выдавил тупой зубочисткой. Братьям казалось, что если у них отнимут эти бумажки, то и имена вместе с ними.
Бумажки, видимо, забыли, а фото Лоз вручил брату, как только с турками в кратере было покончено.
Двадцать седьмой всё ещё не верил в то, что это фото может быть ГДЕ-ТО кроме комнаты. Он держит в руках двух покойников. И, быть, может ещё один фотографировал их тогда.
У Лоза на ней длинные волосы, но его "гы-гы-гы" ни с чем не спутаешь. Кадаж тыкал пальцем вдаль, кажется, в тот момент кто-то зашёл в комнату. Сам двадцать седьмой уткнулся носом в ладони. Какой, оказывается, у него был пустой взгляд с этими слепыми глазами...
Тогда не было никакого Сефирота, не было Матери, тогда персоналу ещё верили и никто не хотел их самих уничтожить за ненадобностью. Язу сосредоточился, чтобы вспомнить ТУ атмосферу и плотно закрыл глаза. Светлое помещение, шум систем подачи воздуха, тикающие часы Летуна, щелчок затвора фотоаппарата и жужжание каких-то механизмов в нём. Язу дают ощупать карточку, но для него фотография - не более чем гладкая пластинка.
Резкий запах табака вырвал двадцать седьмого из этого воспоминания. Сизые перетекающие облачка дыма тянулись от сигареты Рено, растекались вокруг ядовитым туманом и уползали куда-то в вентиляцию.
Язу знал, что больше никогда не вернётся в лаборатории. А если и вернётся, так, как было тогда, уже не будет. Он знает теперь, что люди лгуны, что сами они - списанный в утиль продукт. И, вероятно, большая часть продукта уничтожена. Это чувство было даже хуже пустоты, которая осталась после исчезновения не-Матери. Оно больно кололо, будто в груди разрастался огромный кристалл. Со стороны Язу напоминал в этот момент покойника - именно таким он казался под лампой дневного света. Его руки дрожали, но с этим уже ничего не поделаешь. Быть чудом уцелевшим неудачным экспериментом. Язу сейчас понимал ЕГО чувства...
-Ай! - ему поставили щелбан. Рено потушил сигарету и выдул вниз струю дыма. Язу окончательно вернули на землю, и теперь он растерянно смотрел на сидящего напротив. Карточка в руках казалась ненастоящей. Впервые Язу был рад людской привычке лгать.
-Это тебе за расчёску! - Рено улыбался и хотел щёлкнуть духа ещё раз, но тот всё уворачивался и ловил руку противника. Двадцать седьмой тоже старался дотянуться до лба Рено, но тот точно так же избегал покушений. Они соревновались минут десять, пока Язу всё же не залепил щелбан Рено прямо меж бровей. Тот зажмурился на один глаз, но продолжал смеяться.
-С тебя конфетка! - Язу с довольной мордой скрестил руки на груди.
-Конфетка?! Сколько тебе лет, парень?
Язу пожал плечами. Рено прицокнул и проворчал, что его пленник из всего делает тайну. Язу опять уставился на фотографию. Пожалуй, мечтать о том, что он проснётся от кошмарного сна, было глупо. Нужно было понять, как жить тут, снаружи.
-Что мне делать в вашем мире? - спросил он.
-Да, что угодно, ёпт. Полная свобода выбора, - но двадцать седьмой продолжал смотреть на Рено, ожидая полноценного ответа. Этот его не удовлетворял.
-Никто не знает, - Рено потянулся за чайником, налил себе ещё кипятка и бросил в кружку размочаленный пакетик. - Об этом написаны толстые книги, но на самом деле они все только предполагают, что нам делать. Теоретически ты можешь хоть сейчас пойти за город, поймать чокобо и бороздить просторы Гайи, помогая потерянным путникам и убивая болотных червей.
Язу представил себя с длинной бородой, в широкополой шляпе и с соломинкой в зубах. Он прищуривался на солнце и пришпоривал огромную матерую птицу, погоняя её на встречу гигантскому зверю вроде того, что призвал Кадаж.
-...но я всё же тебе советую пока остаться тут и попривыкнуть к людям и Эджу, ёпт.
Язу молчал. Он думал о том, что даже никогда не видел живых чокобо. И болотных червей. И просторы Гайи он тоже осмотрел только по пути от Кратера до Эджа. В городе он знал пару улиц, и то не помнил названий. Только то, что по ним ходили какие-то скрюченные люди и харкали чёрным. Как раз когда Кадаж приказал собрать сирот в городе, а сироты - не взрослые, с которыми страшно разговаривать, Язу видел одного из больных, свалившегося прямо посреди проулка.
-Что происходит после смерти?
-Понятия не имею. Кто-то говорит, нас забирает планета. А, может, мы просто становимся удобрением. Но я верю в то, что попаду в рай с пивным вулканом и кучей красивых девиц. Там огромные пляжи, как в Косте дель Сол и можно срывать жрачку прямо с деревьев.
Язу не знал, какие пляжи на Косте дель Сол. И где берут еду - тоже. Он даже не имеет понятия о пиве. Скорей всего он не знает ещё уйму вещей...
-Почему же ты туда не отправишься? - спросил двадцать седьмой.
-Будет очень обидно умереть сейчас и узнать, что ты станешь удобрением. Это называется "страх смерти", Поганка, - усмехнулся Рено. Он встал и сказал, что ему нужно отлучится на пару минут и вообще-то пора бы пойти спать. Двадцать седьмой тогда вернулся в гостиную и лёг на диван, вслушиваясь в гудение труб над и под ним, жужжание проезжающих неподалеку автомобилей и тихое бормотание где-то за стеной.
Глава 5. Полиграфическая красота
Когда Язу проснулся, в помещении ещё никого не было. Он поднялся и провёл по заспанному лицу ладонью, почесав другой рукой спину. К ней что-то прилипло, но дух не мог достать, как ни крутился. Он встал, вышел в коридор, где было зеркало во всю стену, очень напоминавшее те, что висели в ванных лабораторий. Спина вновь зачесалась. Он задрал футболку, пытаясь заглянуть себе на спину, но никак не мог понять, что там. Наконец, двадцать седьмой снял верх. Когда он пригляделся, то понял, что из кожи торчит чёрное перо. Мощным рывком, как нить выстрелившей стрекательной клетки, огромное крыло вырвалось наружу, выдрав вместе с собой половину внутренностей.
Двадцать седьмой открыл глаза и грохнулся с дивана. Дыхание раздирало грудную клетку, и только через минуту Язу понял, что это был лишь сон. Чёлка налипла на взмокший лоб. Он тут же содрал с себя липкую футболку, чтобы проверить наличие на спине перьев, но нащупал только больные следы побоев. Он откинулся на пол, закрыл глаза и понял, что уже не уснет. Язу ощупал свою постель, потом - всё вокруг и нашел фото под диваном. Вчера он так и уснул, держа его в руках. Фото было убрано под подушку.
Всё ещё прислушиваясь к телу и пытаясь понять, не щекочет ли что-то меж лопаток, Язу зашёл в ванную. Пришлось включить свет, потому что и тут наверняка можно запнуться об какую-нибудь бутылку или банку с окурками. Люди обожали курить в ванной – он не раз читал об этом.
Язу сунул голову под кран и включил воду. Холод пробрал до самых пяток, и весь страх от наваждения прошёл. Даже перестало казаться, что на спине перья. Он приметил краем глаза кого-то за собой, испуганно повернулся лицом к двери, обрызгав всю ванную. Тяжёлые волосы шлёпнулись на плечи, а струйки воды неприятно потекли по спине и торсу.
Двадцать седьмой хотел плюнуть и тут: картинка на двери, старый календарь. С него, окруженная бутафорными скалами и деревьями, смотрела смуглая блондинка с вопиюще-красными губами. Она дразнящее кусала большое яблоко, будто знала, что Язу опять голоден. Из одежды на ней были только низкие трусики. Двадцать седьмой, кажись, видел голую женщину у Хила в книге, но эта была совсем другой, наверное, потому что здесь не вскрыта брюшная полость. Что-то заставляло пялиться и пялиться на неё, казавшуюся почти объёмной, особенно, своими красными губами в пол лица. Он пощупал картинку, и та оказалась абсолютно плоской. В созерцании подобного было что-то неправильное, особенно, потому, что двадцать седьмой не мог отвести глаз. Обычно самого вкусного всегда нельзя было много, спать нельзя много, сидеть в ванне – тоже. От этого появлялась сыпь, болела голова или мерзко морщились пальцы. Кроме того, что-то такое изнутри подсказывало о неправильности действий, то же чувство, которое подсказывало, как обращаться с оружием. Так или иначе, Язу не мог провести весь день, прилипнув к двери и щупая картинку на ней. Он вернулся к раковине, над которой висело зеркало с надписью «Умой харю рожи!» зубной пастой. Рено продолжал надоедать даже отсутствуя в квартире.
Впрочем, совет умыться был уместен, да и вообще привести себя в порядок не мешало бы. Конечно, с опухшей губой, синяками по всему телу и красными от пересыпа глазами не справится ничто, но грязные патлы никуда не годились. Он займется этим позже, после того, как найдет что-нибудь сожрать в этом доме. И пускай этого будет побольше, чем лапши.
Он еще раз улыбнулся девушке с красным яблоком и подумал, что обязательно потом повесит её у себя в комнате на дверь, нет, на все двери и даже дверцы шкафчика. Во всяком случае, хотелось надеяться, что не придется жить с Мухомором до конца жизни.
"Съешь меня" - надпись черным маркером на салфетке, под которой покоились слегка подсохшие бутерброды.
"Я - чайник. Вскипяти меня" - на носатой посуде белела приклеенная скотчем очередная записка. Для своих манер и речи Рено был довольно грамотным.
Двадцать седьмой нашел на полу мумифицированный кактус, из горшка которого высыпалась часть земли. Язу поднял цветок и поставил вместе с горшком на столик так, чтобы отбрасываемая тень была наиболее неприличной. Он заметил, что бумажки в кучах - не просто мусор. На них были фотографии и текст, как в книгах. Страницы бумажек пожелтели, скрючились и покрылись большими пятнами.
"Новый дом! Помогаем возводить Эдж".
"Не по правилам Домино!", "Все на выборы губернатора!"
"Руфус Шин-ра: жив или мёртв?"
"Перепись населения - нас почти 100 000!"
"Чума столетия - опасная болезнь поражает жителей Эджа".
Язу перебрал с десяток статей, пока глаза не начали болеть от мелких чёрных буковок. Почему люди их так любят? Он мало понял о том, что случилось в городе и что за руины там, прямо за ним. Их называли Мидгаром. Кажется, Рено называл Эдж Мидгаром. Куча имён, лица на черно-белых фотографиях - свидетели гигантской катастрофы.
"Ужасная трагедия, которая унесла не одну сотню тысяч жизней".
"Происшествие в здании корпорации, погубившее почти всех сотрудников" - обтекаемые фразы без точных данных. Реклама ВРО на ярком фоне приглашала вступить в ряды солдат. Какая-то "ЛАВИНА", чем бы она ни была. И повсюду осуждающие статьи в адрес корпорации Шин-ра. Язу почему-то подумал, что обвиняли их заслуженно.
Когда чтение в конец утомило, дух решил открыть грязное окно (но открывалась только верхняя узкая часть), а потом обыскать квартиру. Кучи хлама, преимущественно, газет, бумаги и грязного ссохшегося тряпья не могли быть частью гардероба Рено. Он выглядел слишком опрятно и вряд ли носил огромные шляпки с большими, раскисшими, искусственными цветами.
В кухонных шкафчиках много сухих продуктов: круп, соли, муки. На полках в гостиной старые книги, уйма пластиковых и картонных коробок. Скорей перевалочный пункт, нежели жилище. Ни одного острого предмета: вчерашние вилки испарились. Зеркала не бились, да и толстое оконное стекло можно было выбить разве ломом.
Ни одного документа, ни сейфа на стене (как обычно: за картиной в спальне) ни единой личной вещи. Когда из шкафа с одеждой выпала записка "Поганка, харэ рыться!", Язу прекратил обыск. Он собрал часть хлама в коробки и выставил их ко входу. Освободилось хоть немного пространства и даже получалось ходить так, чтобы не запинаться постоянно о пластиковые коробки и дырявые ботинки, едва налезавшие на треть ноги духа.
Двадцать седьмой распластался амёбой на расчищенном пятачке.
Солнце медленно перемещало огромное белое пятно по комнате. Язу лег подальше от него. Душно. Даже вентилятор не спасал. Огромные медлительные лопасти медленно перемешивали воздух. Открытое окно тоже не особо помогало: воздух на улице был ещё жарче, чем внутри. Вентилятор гипнотизировал своим монотонным движением. С другой стороны, меньше крутилось мыслей в голове. Кучи информации и так забили череп чуть не до треска, так что, быть может, хорошо, что сейчас голова ощущается пустой.
Язу закрыл глаза и прислушивался к шумам снаружи: бесконечному бибиканью, разговорам и шагам. Скрипу тормозов, рокоту скребущих по асфальту колес.
Внизу что-то жарили. Кто-то ругался. Кто-то кашлял, плевал прямо в окно. Что-то мыл. Люди шумные. Люди вонючие. Люди ( в основной массе) все какие-то убогие и серые. С этим, похоже, придется смириться.
Глава 6. Кофе.
Рено вернулся даже не в шесть, а без пятнадцати. Его походку вразвалку Язу узнал даже в полудрёме и будучи загипнотизированным вентилятором. Турк ворчал и перешагивал выставленные к порогу коробки. Уйма комплиментов в адрес Поганки.
Язу, закатавший штаны, так и не сменил места дислокации, и сейчас напоминал бледного кальмара с фиолетовыми разводами синяков на рёбрах. Было так лень двигаться, что он не сгонял муху, вздумавшую пробежаться по плечу. Двадцать седьмой не открывал глаза, в надежде, что не потревожат.
И тут ему прямо на живот упало что-то увесистое. Он даже охнул. Увесистым оказалась пара поношенных ботинок.
-Я уж думал, ты окочурился, ёпт. Время шесть. Тебе Тифа, вроде, кофе должна. Пошли прогуляемся до неё?
-Она должна мне, а не тебе.
-Так один ты заблудишься.
Это был железобетонный довод. Язу наскоро вымыл голову и привёл себя в порядок...насколько это вообще было возможно. Рено сменил ему повязку, и, на удивление, никого даже не дёрнуло током. Они вышли из квартиры и турк сильно пнул дверь, которая не желала закрываться. Рено махнул на неё, неприлично выругался, сунул руки в карманы и зашагал к лифту. Язу мягко захлопнул дверь и прижал до щелчка. На всё это с удивлением смотрели какие-то ободранные и замотанные в бинты люди из соседних квартир.
Кадаж называл их "отбросами планеты", "паразитами планеты". На самом деле отбросами были они сами, а вот на назойливых тараканов или мух местные жители определённо походили.
Без байка улицы казались ещё противней и ещё длинней. Все люди, прогуливающиеся по тротуарам, и дома казались совершенно одинаковыми. Последние почти сливались с пыльным асфальтом. У людей, похоже, вообще нездоровая любовь ко всему однообразному: взять хоть клонов. Или у них просто не хватает фантазии.
-Нам сюда, - Рено указал на запыленную вывеску бара "Седьмое небо". Ничем не примечательное заведение. Внутри - небольшой тёмный зал с лакированными столиками и стойка бара. Из посетителей никого нет, что как-то неудивительно для такого захудалого местечка – по пути из кратера он и братья видели много подобных.
-Есть кто?! - крикнул Рено. В ответ некто действительно заворошился за барной стойкой, и к посетителям вышел делового вида курчавый мальчишка. Он шмыгал носом, и в его волосах запутались пыль и опилки. Кажись, Язу его где-то видел уже...
-Привет, Дензел, где твоя мама?
-А это тебе ещё зачем знать, пёс Шин-ра?! - он с недоверием поглядывал на Рено, сложил руки на груди и нахмурился. Это всё бы, верно, имело хоть какой-то эффект, будь Дензел выше на головы три...а то и на четыре.
-У тебя молоко на губах не обсохло меня так называть, ёпт. Где Тифа-то?
-Скоро придёт, - прошипел он и выдал потребованное меню. Рено предложил что-то Поганке. Язу был, впрочем, не особо голоден (он прикончил перед выходом остатки бутербродов) и больше заинтересовался баром. Все "Плохие парни" сидели именно в таких: обсуждали свои байки и вели переговоры о поставках оружия и наркотиков в манере речи Рено, и какой-нибудь пьющий виски со льдом детектив зависал там допоздна, "покуривая одну за другой сигареты, сквозь синеватый дым которых весь мир, казалось, окутывал туман тайны". Знал бы тогда Язу, как вонял этот "туман тайны", не восхищался бы так этой сценой в книге. Он готов был поспорить, что "тёмно-янтарного цвета виски" окажутся тем ещё дерьмом.
-Поганка! Эй! Последнее предложение! - но задумавшийся дух всё витал в облаках, - Нет, ничего не надо.
-А кто он? - Дензел поставил стопку перед Рено и налил в неё коньяка.
-Дитя мне подкинули, ёпт.
-Дитя? - мальчишка обошёл гостя в чёрном плаще с капюшоном, покрытом жёлтыми пятнами, скорей всего выгоревшими на солнце. Пахла одежда нафталином и сыростью, как вещи миссис Туэсти. Дензел пытался обойти посетителя, но тот всё отворачивался.
-Перестань! - ощетинился мальчик и посмотрел сначала на смеющегося Рено, а затем - на гостя, который, наконец, повернулся к нему и надменно ухмылялся.
-Эй! Это же...Это же ты! Так вы заодно?! Что вам надо?!
-Мы пришли тебе тёмную устроить, ёпт.
-Вы украдёте меня и будете шантажировать Клауда?!
-Слушай! А это шикарная идея! - Рено кивал головой, отпил остатки коньяка и поставил стопку на стойку.
Дензел попятился, схватил стул, подняв его над головой, ринулся на Язу. Тот, даже не достав рук из карманов, увернулся от нападения. Мальчик набежал снова, но цель вновь избежала удара. В третий раз Дензел ещё за что-то запнулся и грохнулся на пол, покатившись по линолеуму, как пингвин по льдине. В этот момент открылась дверь и наконец-то появилась хозяйка бара.
-Дензел! - испугалась Тифа и, поставив на пол пакет с едой, бросилась к ребёнку, прижавшему ладонь ко лбу, - Что здесь происходит?!
-Мы пришли, спросили тебя, а он тут начал на нас кидаться, ёпт! - Рено, подставивший подножку мальчишке, достал сигарету из пачки, - Хоть бы под ноги смотрел, а то так и рожу разбить можно...
-Они пришли меня украсть! - он ткнул пальцем в гостей, - Грязные псы Шин-ра заодно с этими бледными лунатиками!
-Дензел! Я просила не называть так турков!
-Слушай, если я скажу, что ты девчонка - тоже поведёшься!? - смеялся Рено. Тифа сказала ему, какой он идиот. Рено ответил, что слышит это каждый день. Язу ощущал себя окружённым идиотами. Дети по указанию Тифы унесли продукты куда-то в подсобные помещения. Зажигалка Рено громко чиркнула.
-В этом баре с прошлой недели не курят. Даже Сид! - Тифа, всё ещё сердитая, указала на знак в виде зачёркнутой сигареты. Рено проворчал что-то, но вышел наружу, поскольку уже прикурил. Он попросил чашку кофе к возвращению. Как только хлопнула дверь, Тифа вздохнула.
-Рада встрече! - она протянула Язу ладонь, но он не знал, что делать с рукой девушки, потому просто следил за этим жестом, как за картинкой. Тифа замялась: думала как начать диалог, наверное. Двадцать седьмой не хотел диалогов - он бы с удовольствием послушал её.
-А ты что будешь? - обратилась она к Язу.
-Кофе.
Девушка закопошилась с какими-то механизмами, кружками и порошками. Машина загрохотала, и запахло чем-то слегка пережаренным.
-Какую музыку поставить, что слушаешь? - спросила Тифа, поглядывая на дверь, за которой стоял турк.
-Тишину.
-Не слышала таких. Что играют?
-Ничего. Тишина беззвучна, - ответил двадцать седьмой, после чего добавил, - включай что тебе хочется.
Тифа покачала головой, посмотрела ещё раз на выход и наклонилась к Язу так близко, что они почти соприкасались носами.
-Слушай сюда: не верь ни единому слову Рено! Он, может, не самый худший человек, но он работает на Шин-ра. Я не знаю, что тебе известно, но они виноваты во всём, что здесь произошло. Убили уйму людей, искалечили и обманули ещё больше! А турки – это цепные псы Шин-ра: они нюхаются, следят за нами и всем городом. Это уши, глаза и, если нужно, вторая голова этого мясника Руфуса! Кто-то его даже жалеет, а я – нет. Как только сможешь сбежать от турков, приходи сюда. Я и Клауд поможем тебе! Я обещаю!
Язу едва заметно кивнул ей и закрыл на мгновение глаза в знак согласия. Тифа улыбнулась, потрепала его по голове и поспешила заниматься кофе. Двадцать седьмой уже обрадовался, что это его билет к спасению из когтей турков. В том, что они лжецы он не сомневался. Но тут услышал имя "Клауд", и вся радость прошла. Бежать от одного мясника к другому. Тифа была очень милой девушкой, но насколько приятна она, настолько ненавистен Клауд. Он убил Кадажа и он виноват в смерти Лоза. Язу хотел себе аквариум, сделанный из его грудной клетки. В нём будут пёстрые гуппи и парочка сомов, а на крышке покоиться копия соубы.
Вернулся Рено. Он хотел смачно хлопнуть по спине Поганку, но тот поймал руку турка. Сразу завоняло табаком, но Язу был рад, что Рено вернулся и сможет отвечать на глупые вопросы за него, тем более, что делал это он с большой охотой.
-Скоро гроза будет, - Рено будто и не придал значения не удавшемуся удару и приземлился на стул.
Тифа поставила чашечки со смольно-чёрным напитком, подёрнутым белой пенкой. А ещё кубики белого сахара. Рено кинул парочку в чашку и долго помешивал. Двадцать седьмой повторил действия, размешал сахар и сделал глоток. Его лицо скривилось от горечи напитка и он еле сдержался, чтобы не выплюнуть кофе прямо на пол.
Степень разочарования в амброзии человечества, недоступной духам, была так велика, что, будь она материальна, задела бы макушку руин Мидгара. Язу казалось, что липкая горечь никогда не пройдет во рту.
Рено смеялся, Тифа не поняла, в чём дело. Когда турк разъяснил, что, «вероятно, это чудовище пробует кофе в первый раз», девушка поставила перед Язу стакан сока. Тифа спросила, может ли она допить его кофе. Двадцать седьмой согласился и с удовольствием цедил сок через тонкую яркую трубочку.
-Извини за вчерашнее...Очень больно? - Тифа кинула в чашку ещё один кубик сахара и звонко помешивала ложечкой.
-Очень художественно, - Язу не врал: синяки действительно напоминали полоски хищных кошек. Девушка не поняла ответа и хотела переспросить, но тут на улице что-то раскатисто загрохотало, как будто пространство продирали огромным шилом. Язу вскочил со стула и подбежал к окну. Яркая вспышка в небе ослепила его. В пасти гигантской черной тучи сверкнула белая трещина и раскроила почти всё небо. Так похоже на ту магию Кадажа. Вновь грохот, оглушительный. Двадцать седьмой распахнул дверь и побежал на улицу. Он расталкивал людей и бежал туда, откуда шёл звук. Ветер раздувал пыль и переносил пластиковые пакеты, налетавшие прямо на руки и лицо. Орали клаксоны машин, кричали люди, но дух смотрел только вперёд. Он забежал в какой-то двор, и на мгновение показалось, что там, на самой вершине, стоит Кадаж.
В этот момент раздался мерный шелест, и тяжёлые, крупные капли посыпались с неба вниз. Язу вспомнил про коралловые руки, согнулся, съёжился и закрыл лицо от дождя. Он предвкушал, как сейчас кожа опять начнет дымиться...
Но ничего не произошло. Холодок по спине от намокшего пальто, шум разбивающихся о крыши капель. Темнеющий от влаги асфальт. Язу разогнулся и подставил под капли руки - просто вода, как в душе. Он замер под этим дождём, направил к небу лицо и закрыл глаза.
-Поганка, харе лунатить, ёпт! Пошли обратно, - Рено стоял под козырьком подъезда поодаль. Он окликнул ещё пару раз, но двадцать седьмой даже не повернулся к нему и всё ловил лицом капли. - Ай! Ну тебя! Ты долбанутый какой-то!
Дождь всё капал и капал, продолжая быть обычной водой довольно противной температуры. Тяжёлые капли неприятно разбивались о веки, вода попадала в нос и глаза. Это был не тот дождь. Это был просто дождь. Вдалеке болталась какая-то тряпка, которую дух и принял за брата.
-Как ты думаешь, Мухомор, Лоз умер?
-Понятия не имею, ёпт. Кадаж точно умер, - ответил турк, - ты закончил лунатить? Тогда иди сюда, и как кончится дождь, вернёмся в бар.
-Ты будешь курить и вонять.
-Меня твоя бабья рожа бесит ещё больше, ёпт, и я вижу её постоянно. Так что терпи.
Язу не сдвинулся с места до того момента, пока дождь не утих. Рено набирал кому-то смс-ки. Они вернулись в бар, и Тифа только покачала головой и пообещала выдать двадцать седьмому сухую одежду. Она оказалась на два или три размера шире, чем было нужно, и штанины опять коротковаты, но Тифа грозилась побить Язу, если он останется в своей, мокрой.
-И что на тебя нашло?! - ругалась она, выдав одежду и встав за дверью комнаты. - Как, правда, лунатик!
Не станет же он объяснять, что туча напомнила того гигантского монстра. Вот за что он любил братьев: они всегда всё разъясняли за него. Двадцать седьмой так и не понял, зачем вышла Тифа, почему он лунатик и чем плохо стоять под капающей с неба водой (раз уж она не превращает руки в кораллы), но вопросов не задавал.
Он вышел и коснулся плеча Тифы. Девушка подпрыгнула на месте.
-Ты меня до смерти напугал! - сказала она. Язу попросил её телефон, и заполучив-таки долгожданную трубку, быстро набрал номер, услышал шесть гудков, и потом голос. В этот момент двадцать седьмой вытянулся и как бы весь ожил. Но оказалось, это автоответчик. Язу отключил трубку и протянул её обратно.
-Кому ты звонил? - спросила она.
-Лозу, - по какой-то причине Тифа вызывала доверие. Она, кажется, действительно беспокоилась о нём. Голос сейчас звучит очень мягко, как у доктора Старфилд. Её тёмные глаза будто заглядывали прямо в душу.
-Такой, с короткой стрижкой?
-...и вечно дурачится.
-Ты думаешь, он жив?
-Я не хочу знать, что он мёртв, - Тифа забрала телефон, посмотрела номер и спрятала его обратно в карман.
-Тогда лучше больше не звони ему. Он сам тебя найдёт, если что. Я передам, что ты звонил с моего номера.
Язу кивнул. Он выглядел и чувствовал себя вымотанным, хотя вроде как ничего сегодня не делал. Он бы с удовольствием остался тут, на ночь вместо того, чтобы возвращаться в прокуренную грязную квартиру с тараканами и Рено, но придётся. Турк его тут не оставит. Он говорит, что просто хочет помочь? Он врёт. Все в Шин-ра врут.
Тифа поинтересовалась, нравится ли Язу в Эдже. Честно ответить он не мог, потому сказал, что всё тут неправильно и наоборот. Девушка смеялась и пообещала, что двадцать седьмой привыкнет к этому. Это звучало, как угроза.
Тифа спросила духа, в порядке ли он. Он был в полном беспорядке. Быть может, правда простудился. Быть может, это всё больная голова и плохой сон. Рассказывать долго и муторно. Язу протянул руки, обнял девушку, навис над ней и уткнулся в плечо. Впервые за всё это время двадцать седьмой ощутил себя в безопасности. Даже пустота в груди перестала разрастаться.
-Я очень устал, - сказал Язу. Тифа смутилась случившемуся, но робко погладила его по голове.
Прослушать или скачать Alva Noto + Ryuichi Sakamoto Iano бесплатно на Простоплеер
@темы: Мазня моя, Y-27-z, Final Fantasy
